— Я… ведь люблю тебя. Ты у меня один… Но только не притворяйся, пожалуйста. Не нужно разыгрывать передо мной роль безупречного мужа. Я больше не девочка. Я знаю, что такое по-настоящему любить кого-то. Если ты хочешь, чтобы я… освободила тебя и ты мог бы уйти к ней… к той женщине, которую ты любишь… Тогда я сделаю это. — Шарон замолчала и отвернулась к стене, закусив губу, чтобы не расплакаться, не быть слишком жалкой.

— Уйти к ней? Но я уже с ней, — мягко откликнулся Роберт.

— Уже с ней? — Сердце у Шарон тяжело забилось. Она возмущенно переводила взгляд с закрытой двери на него и обратно. — Ты… Ты дошел до того, что не постеснялся прийти с ней даже сюда?..

— Ох, Шарон! — Он расхохотался так, что едва не опрокинулся вместе с креслом на пол. Потом внезапно замолчал, подошел к окну, а через несколько секунд уже стоял перед ней на коленях, целуя пальчик за пальчиком, сначала на правой руке, потом — на левой.

— Ты единственная, кого я люблю, кого всегда любил. Ты и в самом деле так слепа, что ни разу не замечала?

— Ты любишь меня? Но этого не может быть… Ты всегда так сердился на меня, и я…

— Потому, что только так я мог защитить себя, спрятаться от боли, которую испытывал от того, что у тебя один Фрэнк был на уме. Я в тебя влюбился почти тогда же, когда ты — в него.

— Но если ты любишь меня, почему?.. — Шарон запнулась, вдруг покраснев.

— Что почему?

— Почему ты так вел себя после… после?.. Почему был так холоден со мной после того, как мы любили друг друга? Ты же видел, как сильно я хотела тебя. Я думала, ты… я думала, что ничего не значу для тебя как женщина, что я противна тебе…

— Противна мне? — перебил он. — Шарон, если бы ты знала, что я почувствовал, когда ты сказала, что хочешь меня. Ты даже не знаешь, как близок я был той ночью к тому, чтобы признаться тебе во всем… до конца. Но я не мог выбросить из головы, как ты говорила мне, что хотела бы, чтобы на моем месте был Фрэнк… что ты думала, что тогда, в первый раз, это Фрэнк… — Роберт уткнулся головой в одеяло, как пес, выражающий преданность своей хозяйке. — Я перестал спать с тобой, потому что у меня не было выбора. Я знал, что это только вопрос времени, что когда-нибудь мое самообладание оставит меня и я скажу тебе, что я чувствую. Я не мог возложить на тебя эту ношу после всего, что я сделал.

— Что ты сделал?

— Я был с тобой, хотя и не сомневался, что на самом деле ты хочешь не меня… Я ведь давно не мальчик… и легко воспользовался твоей невинностью, ты же и сейчас не знаешь, как элементарно предохраняться. Я сделал это однажды и не в силах был противиться тому, чтобы повторить… понимая при этом, что лишь увеличиваю вероятность того, что у тебя будет ребенок.

— По-моему, я догадывалась… — в задумчивости промолвила Шарон. — Было что-то такое… Предчувствие…

— Я не собирался ставить тебя в положение, когда ты вынуждена была бы выйти за меня замуж. Правда, я всегда помнил, что такая возможность остается, но никоим образом не пытался воспользоваться этим. И тогда я начал убеждать себя, что мы сошлись по воле судьбы, что тебя действительно тянет ко мне, даже если сердце твое на замке… И что каким-то образом я рано или поздно найду способ доказать: ты не могла испытывать ко мне такое сильное физиологическое влечение без того, чтобы хоть немного не любить меня…

— Я наверное, уже любила тебя… Даже до того, как мы занимались любовью… — нерешительно сказала Шарон. — Когда была маленькой… До того… Ты всегда был… Я тебя тогда больше любила. Но почему-то когда я стала взрослеть…

— Все проходят через детские увлечения, — мягко произнес Роберт.

— Не понимаю сейчас, как я могла принять то, что я чувствовала к Фрэнку, за настоящую любовь, — встрепенулась Шарон. — Когда я оглядываюсь назад…

Она замолчала, потому что Роберт наклонился и поцеловал ее.

— Мне надо… сейчас. — Она трясла его за руку, прервав поцелуй.

— Что такое?

— Я хочу домой, — докончила она неуверенно. — Пожалуйста, Робби, уговори их отпустить меня домой… С тобой…

— Ты уверена? — тихо спросил ее Роберт. Он обхватил ладонями ее лицо и вновь поцеловал, обняв так, словно не мог позволить ей уйти. Для Шарон это было как чудо.

Теперь, когда она узнала правду, ее поразило, сколь долго длилось неведение. Любовь, на которую она уповала в мечтах, была все эти годы, рядом, здесь, в каждом прикосновении, в каждом взгляде. С внезапной мудростью Шарон осознала, что любовь можно передать не только словами.

Оглядываясь назад, Шарон понимала, что вовсе не удивительно, что она так отзывалась физически на ласки Роберта, когда они впервые занимались любовью. Ее тело уже знало правду, которую ее разум упорно и немного по-детски отказывался замечать. Не было никакого смысла даже сравнивать свои чувства к мужу с тем, что она испытывала прежде к этому… Фрэнк!..

Она грустно посмотрела на Роберта.

— Я отвратительно вела себя по отношению к твоему брату, — вынесла окончательный приговор Шарон.

— Это точно, — без всякого сочувствия отозвался Роберт, словно речь шла о ком-то совершенно постороннем.

— Как ты думаешь, у них с Джейн все будет в порядке? — с тревогой спросила Шарон. — Ведь теперь она хочет ребенка…

— Фрэнк и Джейн любят друг друга, в этом нет сомнений. Они найдут способ так или иначе уладить свои отношения.

— Я так рада, что ты здесь, — прошептала Шарон, когда он наклонился, тщательно оправляя одеяло. — И твоя дочка тоже. Ох, Робби, если бы что-нибудь случилось…

— Не надо, ладно? — попросил он почти с мольбой. — Если бы что-нибудь случилось с тобой, не знаю, как бы я смог жить.

Медсестра только неодобрительно прищелкнула языком, войдя в палату и обнаружив пациентку в объятиях мужа.

— Я хочу домой! — резво обратилась к ней Шарон.

— Ну, не знаю… — Медсестра с упреком покосилась на Роберта. — Вам надо отдыхать, миссис Дуглас.

Однако врач, складная, моложавая блондинка, вызванная по настоянию Роберта, более благосклонно отнеслась к просьбе Дугласов. Не было никаких обстоятельств, препятствующих выписке. Если в домашней обстановке жена не будет волноваться, то муж может рассчитывать на очаровательный сюрприз к Рождеству, — заверила их блондинка, шутливо погрозив пальчиком.

— Не беспокойтесь, мэм, не будет… — уверил ее Роберт, прибавив вполголоса для Шарон: — Даже если для этого мне придется самому лежать с ней в постели.

— Больше никаких деловых поездок? — строго осведомилась Шарон у супруга минут двадцать спустя, когда он осторожно усаживал ее в машину.

— Никаких, — торжественно заверил Роберт. — С сегодняшнего дня этим займется Фрэнк.

— Бедная Джейн!

— Ну, может быть, не все свалится на него, — смилостивился Роберт. — Но сам я в будущем смогу работать вне дома, только если моя законная жена будет неукоснительно сопровождать меня во всех деловых поездках.

— При одном условии, — насмешливо добавила Шарон.

— А именно? — поинтересовался Роберт, приподняв брови. Лицо его приняло прежнее высокомерное выражение.

— Глава компании и его переводчица должны останавливаться в одном номере и спать в двуспальной кровати, — промурлыкала Шарон. — Все, разумеется, во имя экономии, босс…

— Конечно, — покладисто кивнул Роберт, а потом со строгостью добавил, подметив, как жена на него поглядывает: — Надеюсь, пострадавшая не забыла, что ей полагается отдыхать?..

Эпилог

Кэтрин Дуглас родилась за четыре дня до Рождества, как раз вовремя для того, чтобы ошалевший от радости отец смог забрать жену и дочь домой — провести вместе их первый семейный праздник.

— Она прекрасна! — восхищался Роберт в сочельник, наблюдая, как Шарон кормит их малышку. — Но все же… не так прекрасна, как ты.

Шарон звонко рассмеялась:

— Ах, мистер Дуглас, совсем недавно говоря обо мне, вы реже всего употребляли слово «прекрасна», — напомнила она ему. И снова засмеялась, потому что Кэтти запищала, протестуя против вероломства папаши, прервавшего ее обед, чтобы поцеловать маму. Но смех Шарон скоро утих, поскольку она самозабвенно отозвалась на чувство, которым был проникнут его поцелуй.